|
Вообще то, сейчас я уже отвечаю вам на вопросы, которые правильнее было бы задавать не мне, а менеджеру в банке.
- И всё-таки, получается, что вы можете не дать правильные данные о моем сознании, и тогда никто меня не узнает, - продолжил я наступление.
- Нам это делать не целесообразно, - отрезал Роман. – Наш бизнес, это создание комфортных условий для наших клиентов. Мы заинтересованы в том, чтобы клиенты имели доступ к своим сбережениям.
- Именно это я и ожидал услышать, - подумал я, а в слух нанес ещё один "удар":
- И если дело дойдет до суда, то вы всегда сможете внести изменения в данные моего сознания, и когда суд попытается произвести идентификацию, то окажется, что я это не я и ничего доказать невозможно.
Тут Роман улыбнулся, своей обычной улыбкой, и сказал:
- Честное слово, у вас такие фобии, что это просто смешно. Если бы у нас действительно пропадали ушедшие, то у нас бы очень скоро была отозвана государственная лицензия и мы бы потеряли весь бизнес. Вы, похоже, забываете, что наша деятельность жестко регламентирована и контролируется надзорными органами.
- Ну ладно, - сказал я примирительно. Давайте заключать договор. А про себя я подумал:
- Предоплату активации я все-таки делать не буду.
….
После заключения договора на скрининг, Роман проводил меня в кабинет нотариуса, для оформления завещаний. Просторный холл в кабинете нотариуса, на первый взгляд, походил больше на какой-то физиотерапевтический кабинет. Такого количества средств идентификации личности разом я не видел даже в приличных банках. Симпатичная ассистентка нотариуса сняла у меня отпечатки пальцев, произвела биометрическое сканирование головы, сделала снимки радужной оболочки обоих глаз и взяла соскоб кожи на генетическую идентификацию. Когда процедуры моей верификации были закончены, ассистентка проводила меня непосредственно в кабинет нотариуса.
Нотариусом был высокий, седой, лысоватый дядька лет пятидесяти.
|
